"Мне бы только правду рассказать о жизни».

В. Шукшин

В искусстве уютно

                 быть сдобной булкой

                                           французской,

Но так не накормить

                 ни вдов,

                               ни калек,

                                               ни сирот.

Шукшин был горбушкой

                с калиною красной

                                               вприкуску,

Черняшкою той,

                Без которой немыслим народ…

                Так писал Е. Евтушенко, откликаясь душой на смерть Василия Шукшина. Уютным, удобным, умиротворенным Шукшин не был никогда, а вот «горбушкой» был. Голодному горбушка – самое желанное. Она надолго. Она – главный смак в хлебушке для русского человека. Такими желанными и «смачными», настоящими стали для нас и рассказы Шукшина, и сама его судьба, немыслимая без судьбы народной.

                Родился в селе Срастки Алтайского края, и родные места стали местом действия его рассказов. Учился в сельской семилетке, работал в колхозе, служил во флоте, ушел из деревни в город… И такую судьбу будут иметь и его герои.

                Работал и маляром, и грузчиком, и слесарем, и учителем. И со страниц его рассказов смотрят на нас его герои: шоферы, сторожа, колхозники, паромщики – одним словом, работяги.

                Жизнь испытывала его самого на прочность, и писатель Шукшин испытывает своих героев. Зачем? Главное для него не то, где человек живет и сколько зарабатывает, а как он живет и какой он человек. Сам Василий Макарович об этом сказал просто: «Надо  человеком быть, я не сшибать полтинники». Вот такое испытание «на человека» , мне кажется, и становится главным содержанием рассказов Шукшина.

                Трудно выбрать один из них для подробного  разговора. Может быть, рассказ «Упорный» взять? Поговорить о Моне Квасове, который не поверил ученым и мастерил вечный двигатель. Золотые руки, светлая голова!

                А может, вспомнить о Броньке Пупкове, который в Гитлера стрелял по поручению генералов. А что? Стрелок он редкий, мастер своего дела. А Андрей Ерин из рассказа «Микроскоп»? Может быть, не такая уж и странная его мечта – рассмотреть невидимое в микроскоп…

                А можно и о Чудике поговорить. Что в нем –то особенного? Ну, захотел понравиться злой снохе, искал, что для нее душевного такого сделать и нашел: коляску детскую разрисовал журавликами, цветочками, петушками, за что и был изгнан из гостей.

                А сколько их еще, этих «чудиков», которых вывел на страницы русской литературы двадцатого века Шукшин. Простые, добрые, открытые характеры, люди, живущие незатейливой, трудовой, человеческой жизнью, которая на поверку оказывается достойной, то есть имеет  смысл. А если герой еще только его, то он тоже выписан автором не просто сочувственно, а настолько правдиво, что читатель узнает его, верит ему, прощает, говорит вместе с ним, злится на него, такого несуразного, удивляется его наивности – и одновременно любит его.

                И это В. Шукшин увидел такого человека в жизни и отдал ему без остатка свое сердце и страницы своих произведений.  А кажется, что нового можно сказать в литературе в XX веке? Оказывается, можно.

                О новом герое, пришедшем в литературу вместе с Шукшиным можно порассуждать более глубоко и серьезно. Я в своем сочинение только намекнула о том, что дорого мне  в творчестве Шукшина, писателя настолько своеобразного, что осознание настоящего значения и вклада его в литературу, наверное, еще впереди.

                Но есть у Василия Макаровича один рассказ, который я могу назвать выдающимся произведением мировой литературы. В нем всего несколько страниц, а мне хочется поставить его рядом с рассказом Л. Толстого «После бала», с донскими рассказами М. Шолохова, с «Русским характером»  А. Толстого. В нем нет суеты, нет эффектных сцен, картинности. В нем все просто и до смерти правдиво. В нем настоящий русский характер выведен с такой полнотой и библейской недосягаемостью, что трудно поставить рядом с ним какое-то другое литературное произведение малой эпической формы.

                Наверное, вы догадались, что я говорю о рассказе «Охота жить».

                 О сюжете рассказа заявлено уже в первой строчке: «Поляна на взгорке, на поляне – избушка». В ней-то  и развернуться главные события. Пока бы и повести рассказ, но природа алтайская так манит автора, что он дает читателю великолепное описание лесной избушки, одинокой  и нежилой без человека. Но человек есть, это охотник Никитич. Потому-то и пылает камелек, запасены дровишки, от огня пышет жаром. И охватывает человека некое тихое блаженство, радость. «И вспоминается бог знает что!.. Черт его знает – хорошо!» Такое ощущение красоты, полноты жизни, приятие ее каждой клеточкой своего организма охватывает Никитича, сидящего у огня и вспоминающего неожиданно для себя молодость. В душе Никитича от одиночества свободно, тишина не гнетет, а побуждает философствовать, красота зимней ночи тайги каждый раз ощущается как бы заново. И чувствует себя Никитич «безраздельным хозяином этого большого белого царства». Вот вам и человек из народа, простой, сермяжный, черствый к восприятию прекрасного.

                Фабула рассказа в том, что в эту лесную сторожку забредает молодой, хваткий, красивый паренек, просится переночевать. Наблюдательный Никитич видит человека нездешнего, чувствует по замашкам – не охотник. По манере говорить выводит для себя, что «не умеет человек сам с собой разговаривать». (А Никитич умеет!) Но понравился он Никитичу своим здоровым духом, простецкой улыбкой, не «охальный», девки таких любят. «Надень костюмчик – учитель». (Никитич очень любил учителей). И принимает Никитич гостя за геолога, о- свойски его угощает, ведет разговор:

-Кого ищете-то?

-Где?

-Ну, ходите-то?

-Долю, - усмехнулся парень.

-Доля…она , брат, как налим склизкая; вроде ухватил ее, вроде – вот она, в руках, а не тут-то было…

То-то удивляется, разглядывает парень, по имени Коля-профессор», Никитича. То-то чудно пришлому гостю, что встретил такого философа в лесной глуши.

А сам-то Коля кто?

- Из тюрьмы бегу, отец…Я никого не боюсь, не боюсь смерти. Значит, жизнь – моя.

                Так писатель выстраивает завязку сюжета, в основе которого встреча двух героев с диаметрально противоположными жизненными установками: один живет широко, с думой о себе и о мире, другой- запутавшийся в жизни, эгоистичный, весь в противоречиях.

                И ведут герои разговор, в котором Никитич пытается парню что-то новое вложить в душу. Спорят о Христе и его заповедях, спорят о добре и злев жизни, о правде и лжи, о том, что значит красиво жить. В этих разговорах – отголоски  и наших размышлений, сомнений, несогласия с «темными пятнами» жизни, с несправедливостью, которая так на виду, что кажется Коле – профессору: она  всю жизнь заполонила. Этой жизни, от которой тянет мертвечиной, как говорит Коля, правильным принципам, которых он не признает, молодой герой противопоставляет свою жажду жить, стремление к риску, игру со смертью. Желание урвать от жизни свое и чужое, противопоставить свою волю всем жизненным и правовым законам уже привело Колю в тюрьму, но он так ничего и не понял. Никитичу жалко, что парень не слышит его. «Жаль стало его молодость и красоту, и силу. Сцапают его - и все, все псу под хвост: никому от его молодости ни холодно, ни жарко. Зачем же она была?»

                Две жизненные дороги рисует, не поучая нас, писатель: «красивая жизнь в городе, которая мало оставляет в человеке человеческого , и «простая жизнь отеческом краю, открытая волнению и маю».(поэт С. Борисов) Где же себя лучше сохранить человеку? Как сохранить? Для чего?

                Парень называет Никитича отцом много раз. Иногда это просто обращение, типичное в народной среде. Иногда в этом слове нотки запутавшего в жизни человека. Спор старого, пожившего свое человека и молодого башковитого парня, которому природа дала все, а он не смог распорядиться своим главным богатством, но захотел чужого, и составляет главное содержание рассказа.

                Почему такие ребята сворачивают с жизненной тропы и нет силы удержать их от падения? В. Шукшин не отвечает на этот вопрос, не учит молодежь. Он размышляет вместе с Никитичем. Город отрывает человека от корней, дает ему новые сомнительные ценности, которые или быстро приедаются, или их хочется все больше и больше.

                «Да присмотрись хорошенько! Ты же увидеть – то ничего не успел, а уж давай молоть про свой город. Возьми, приглядись для интереса, как муравей живет… А потом подумай: много ты про жизнь знаешь или нет?.. Сожрет он вас, город…и жалко дураков. И ничего сделать нельзя. Не докажешь». Но Колька – профессор уже не слышит Никитича. (А слышал ли он его вообще, сердцем? Или только свое доказывал?) Никитич лег рядом с парнем спать, руку ему по-отечески поправил, чтобы не затекла. Долго думал о них, молодых да горячих… Ну и что , скажет тот, кто не читал рассказа. Суть- то в  чем? А в том, что за полночь в избушку нагрянула Правда, не парня ловить, а так, поохотиться. И стала перед Никитичем дилемма: выдать бежавшего преступника или скрыть его. А тот, пока дремали до утра,  убежал и ружье с патронами прихватил бы-  хорошая кульминация рассказа. Нет, после такого человеческого разговора, когда душой почувствовал Никитич боль за молодость  погубленную, хотелось просто в глаза посмотреть обманувшему  человеку (как это свойственно русскому человеку: не прибыть, не отыграться, не отомстить- в глаза посмотреть!)

                Кульминацией становится разговор Никитича и парня в лесу. Он идет под дулом заряженного ружья охотника, который и стыдит Николая за воровство, за предательство, за жизнь его загубленную, и жалеет его.

                - Спасибо, что не выдал вчера… продай ружье…Я бы теперь новую жизнь начал… выручил бы ты меня, отец… Ты обо мне прямо как родная мать заботишься… спасибо, отец…

                Я выбрала только несколько реплик Николая, потрясенного великодушием, заботой о нем, человечностью Никитича, готового отдать беглецу и кисет, и ружье, и дорогу ему показать к поезду.

                «За что?» – спросит удивленный читатель.  За обещание начать новую жизнь… Да, за такую малость… Жалко молодых, потерявших почву под ногами… Надо дать им шанс…

                - Век тебя не забуду, отец.

И читатель возрадовался: еще одной заблудшей душой стало на свете  меньше.

                Нет, не про то рассказ… Развязка другая…

-Ну, шагай!

Повернулся к лесу Никитич, и в то же мгновение сзади, в спину и в затылок сильно толкнули вперед. Он упал в снег лицом и ничего больше не слышал и не чувствовал, как закидали снегом и сказали: « Так лучше, отец, надежнее».

                Боже! Все человеческое существо восстает против такого конца… За что? Я четко вижу библейское лицо старика Никитича и иудино обличье Николая. Но тот не видит этого преображения. Он далеко ушагал вперед. Светило солнце, но он шагал спиной к нему. А я вспоминаю Никитича: « Не дойдешь ты до своей воли…»

 «Да, вот они русские характеры! Кажется, просто человек, а придет суровая беда, в большом или малом, и поднимается в нем великая сила – человеческая красота». (А. Толстой).

Тарутина Нина Николаевна