«Я была тогда с моим народом…»  (Ахматова «Реквием»)

                                                                                              Ранимо, живо и светло

                                                                      Во мне родившееся слово

                                                                                              С. Борисов

            Ее известности и таланту может позавидовать любой художник слова. Поэт, прозаик, переводчик, критик, одна из ярких представителей русского акмеизма. Жена выдающегося поэта  Николая Гумилева, расстрелянного властью большевиков. Красивая эталонная дама, которую любили многие, чей облик запечатлен в портретах А. Модильяни, А. Бенуа, Н. Альтмана, К. Петрова-Водкина. Таинственная «царскосельская затворница», чья душа жила такой силой чувств, такой страстью, выплеснувшейся в стихах! Русская женщина, разделившая судьбу своего века и страны… Она не приняла революцию, но навсегда осталась верна России. Несчастливая мать уникального ученого Льва Гумилева…

            Все это Анна Ахматова, великий русский поэт XX века.

            Еще в семнадцатом году Ахматова пишет:

            Мне голос был. Он звал утешно,

            Он говорил: «Иди сюда,

            Оставь свой край глухой и грешный,

            Оставь Россию навсегда…

            Но равнодушно и спокойно

            Руками я замкнула слух,

            Чтоб этой речью недостойной

            Не осквернился скорбный дух.

Откуда в ней этот «скорбный дух»?

            Но, наверное, женское сердце действительно вещее…

Через двадцать лет она напишет:

            Муж в могиле, сын в тюрьме,

            Помолитесь обо мне.

Откуда эти «мертвые строки»? Это «Реквием». Анна Ахматова писала эту маленькую поэму кровью сердца, пять лет, а возвращалась  к ней в течение всей жизни. Я прочла это произведение на одном дыхании…  Оно просто поразило меня и запомнилось навсегда. Как странно, что это поэма! В моем представлении поэма – это большое стихотворное произведение о чем-то прекрасном, необыкновенном, волнующем, в котором обязательно есть сильные  страсти, яркий герой, сюжет. «Реквием», конечно, имеет определенные черты жанра, но в то же время он воспринимается очень цельно, краткой вспышкой, криком души! Но  этот крик не каждый услышит, потому что он сдавлен страхом перед государственной машиной, тоталитарным режимом большевистской России. «Кто не с нами, тот против нас…» Эта знаменитая фраза Горького обосновала суть сталинских репрессий, которые и стали главной темой ахматовского «Реквиема». Вместо знаменитой поэтессы в тюрьме оказался ее единственный сын…

            Как не хочется сейчас раскладывать «по полочкам», сухо анализировать, искать поэтические достоинства, говорить о рифме, размере своего любимого стихотворения! Я воспринимаю его как траурный плач матери по погибшему сыну, чувствую огромный накал ее переживаний… Как читатель я, в первую очередь, замечаю то, о чем  говорит с нами поэтесса, а не то, как она построила свое стихотворение. Задушевность всего тона повествования, умение переплавить свои трагические переживания в пронзительные стихи просто поражает меня.

            Композиция «Реквиема», несмотря на глубокий замысел, проста: эпиграф, предисловие, посвящение, вступление, десять небольших главок и эпилог (и на это ушло тридцать три года жизни!)

            Четыре строчки эпиграфа, написанные  в 1961 году, говорят нам, что поэтесса чувствует свое горе как часть общенародного:

            Я была тогда с моим народом,

            Там, где мой народ, к несчастью, был.

Вводное слово « к несчастью» показывает отношение Ахматовой к политике репрессий. Вряд ли этот эпиграф мог появиться у поэмы раньше указанной даты.

             В предисловии Ахматова ставит себя в страшную очередь у окошечка тюрьмы, где она, как  и тысячи женщин, жаждет услышать родное имя в списках живых. Она разделяет с ними общую материнскую судьбу и в ответ слышит шепот:

            -А это вы можете описать?

            -Могу.

Так автор как бы получает наказ: говорить не только о своем горе, но  и о народном.

            В посвящении меня поражают гиперболы, которые у Ахматовой совершенно необыкновенные. Они выражают горе матери после произнесения приговора:

            Перед этим горем гнутся горы,

            Не течет великая река…

            Я слышу перекличку с пушкинским стихотворением «В Сибирь», потому что  «каторжные норы» - это его образ тюрьмы. Гиперболы «смертельная тоска», «постылый скрежет», «шаги тяжелые», «столица одичалая» не заимствованы, а созданы самой Ахматовой в традициях русской классической поэзии. Как много говорит поэтическая фраза:

            Где теперь невольные подруги

            Двух моих осатанелых лет?

Какие эпитеты!

            А вот еще одна потрясающая гипербола, показывающая через аллитерации образ всеобщего страха в эти годы в стране:

            Это было, когда улыбался

            Только мертвый, спокойствию рад.

            И ненужным привеском болтался

            Возле тюрем своих Ленинград.

            И когда, обезумев от муки,

            Шли уже осужденных полки,

            И короткую песню разлуки

            Паровозные пели гудки.

            Звезды смерти стояли над нами,

            И безвинная корчилась Русь

            Под кровавыми сапогами

            И под шинами черных марусь.

За один только эпитет «безвинная» можно было получить срок, потому что было несогласие с отцом народов и его политикой. Таких гипербол          в стихотворении очень много. Оно написано ямбом, хотя есть и перебои   ритма. Какие яркие метафоры!

            Первая главка рисует арест сына, «смертный потна челе…Не забыть.» Во второй и в третьей главке – ведение себя со стороны, как из Космоса. Я вижу мать наедине со своим горем.

            Четвертая глава – воспоминание о молодости, счастье, когда  она и не подозревала о будущей беде:

            Показать бы тебе, насмешнице

            И любимице всех друзей,

            Царскосельский веселой грешнице,

            Что случится с жизнью твоей-

            Как  трехсотая, с передачею,

            Под Крестами будешь стоять

             И своей слезою горячею

            Новогодний лед прожигать.

            В пятой главе опять появляется «огромная звезда» как образ смерти. Эта глава по жанру напоминает русский плач по усопшему:

            Семнадцать месяцев кричу,

            Зову тебя домой,

            Кидалась в ноги палачу,

            Ты сын и ужас мой.

            Все перепуталось навек…

            Какие сильные строки по своему  эмоциональному воздействию на читателя!

Ахматова винит себя за то, что в тюрьме оказалась не она с ее неприятием тоталитарной власти, а ее сын. И я знаю из воспоминаний Ахматовой, что Лев Николаевич так и не простил матери этот факт своей биографии. Как страшно было Анне Ахматовой всю жизнь нести этот крест…

            Поэтому в седьмой главе читаю:

            Я давно предчувствовала этот

            Светлый день и опустелый дом.

Я думаю, что сравнение судьбы сына с судьбой Христа (безвинные жертвы за других!) не является случайным. А сейчас, перечитывая эту десятую главу, которая называется «Распятие», я как-то по-особому понимаю вот эти строки:

            А туда, где молча мать стояла,

            Так никто взглянуть и не посмел.

            Анна Андреевна сравнивает себя с Богоматерью, которая отдала Сына Божьего в жертву людям, а сама осталась в тени. Кто услышал ее страдания?

            А почему «не посмел»? неужели Ахматова ставит материнское страдание выше сыновнего? Наверное, она имеет на это право, потому что страдает за двоих.

Нет, не за двоих! За всех матерей:

            И я молюсь не о себе одной,

            А обо всех, кто там стоял со мною…

Здесь я обращаю внимание еще на одно иносказание. «Там», «туда», «где я стояла» - это не просто неназванный образ Ада, в котором «безвинная корчилась Русь». Так личное горе поэта выражает во вселенское. 

            Мне нравится в этом произведении не только то, что я чувствую чужое страдание, но и сопереживаю ему. Поражает то, как о страшном, трагическом автор говорит внешне бесстрастно, отстраненно, холодно. Душа ее как бы омертвела от страданий, и это хорошо передано мелодикой стиха.

            Поэзия Ахматовой отличается от других тем, что в ней виден яркий, четкий, впечатляющий образ автора. «Реквием» можно считать человеческим и художественным подвигом Анны Андреевны Ахматовой.

            Под впечатлением поэмы я прочитала о жизни Льва Николаевича Гумилева, его теории пассионарности, о судьбе этого выдающегося ученого, о его трагическом разладе с матерью.

            И от общего горя, описанного в поэме, опять возвращаюсь к их личной трагедии и вспоминаю стихи Е. Евтушенко:

            О кто-нибудь, приди, нарушь

            Чужих людей соединенность

            И разобщенность близких душ!